Британский режиссер с солидным послужным списком Уильям Олдройд дебютировал на прошлогоднем кинофестивале в Торонто. Парадоксов здесь нет: до «Леди Макбет» и пары короткометражек (одна из которых участвовала на «Сандэнсе» в 2013-м) Олдройд сделал блистательную карьеру театрального и оперного режиссера. Прежде всего он специализировался на современных адаптациях европейской классики: постановки Перголези, Ибсена и Сартра шли по всему миру, а в родной Британии Олдройд работал в Королевском Шекспировском театре. Дебют режиссера в полнометражном кино тоже связан с литературной классикой. Только с русской.
В основе сюжета — повесть Николая Лескова «Леди Макбет Мценского уезда», которая отсылает к самой короткой из трагедий Шекспира. При должной проработке источника Уильям Олдройд и сценаристка Элисон Бирч умудряются избежать литературщины. Фильм выходит нервозно-молчаливым, а героиня помещается в новые жанровые рамки: с одной стороны, викторианской драмы; с другой — психологического триллера.
Угрюмый британский север. XIX век. Юная Кэтрин (блестящая Флоренс Пью) выходит замуж за взрослого мужчину и переезжает к нему на ферму. Новая семья — сплошь хладнокровные изуверы: в перерывах между отъездами супруг не прикасается к Кэтрин, а свекор обвиняет в бесплодии. Поблизости бродит лишь темнокожая служанка Анна. Но и с ней не поговоришь. Кроме грубых манипуляций с расческой и корсетом, девушек почти ничего связывает. От скуки и жестокого обращения Кэтрин берет в любовники местного работника Себастиана. Точнее, он берет, а она не противится. Новые отношения начинаются с жаром, но тоже без длинных разговоров: первые реплики Кэтрин — «лицом к стене» и «пошел прочь» — ровно те, что она слышала в спальне от мужа. Дальше — больше. Кэтрин травит противного свекра и приобщает Себастиана к своим маниакальным планам.
Очевидный плюс британской адаптации — в кропотливой работе с источником. Помимо приятных мелочей транслитерации — Катерина заменена на Кэтрин, Сергей на Себастиана, а свекра и вовсе оставили Борисом — здесь много функционально проработанных деталей. Если у Лескова на демонизм Катерины указывал оттенок волос («доссиня черные»), то в фильме о неочевидном говорит цвет платья Кэтрин. Поначалу ее синее платье сияет на фоне каждого угла неуютного дома, привлекая внимание к фигуре Кэтрин в любом кадре. Но когда возникают любовник и труп свекра, внимание становится совсем не на руку. На ужин со стариком Кэтрин надевает темную одежду и выгодно для своих мрачных секретов сливается с интерьером. Тайны остаются при Кэтрин. Свекор травится грибами, а два очевидца — онемевшая Анна и рыжий котик — свидетельствовать не могут.
Фигура Анны, как и расовый акцент (Себастиан и воспитанник мужа тоже темнокожие), — наиболее радикальные отступления от источника. А вот котик был и у Лескова. Правда, говорящий, и приходил к героине во сне. У Олдройда он гуляет у всех на виду, но все же не служит милой декорацией. Сцена застольных переглядок Кэтрин с котом отсылает к лесковскому коту-привидению и избавляет фильм от чуждых ему коннотаций. В повести кот символизировал любовника и его власть над героиней, но отношения Кэтрин и Себастиана развиваются по-своему. Больше чем страстью они подогреты социальным неравенством партнеров. Кэтрин стремится либо эксплуатировать, либо уничтожать. Так что у леди Макбет внезапно появляется прищур Серсеи Ланнистер.
Проблематика неравенств удачно обновила не только первоисточник, но и обкатанные конвенции викторианской драмы. А замена фольклорной живости оригинальной истории на леденящий саспенс помогла Олдрою создать качественный триллер, где напряжение не теряется даже в красивых планах лестничных пролетов.
