Молодожены Жюстина (Кирстен Данст) и Майкл (Александр Скарсгард) отмечают свадьбу в шикарном загородном особняке в окружении родственников и друзей. Однако настроение невесты нельзя назвать радостным и позитивным. Жюстину мучают сомнения, неуверенность в себе, свежеиспеченном супруге, завтрашнем дне. Она делится чувствами с сестрой (Шарлотта Генсбур) и мамой (Шарлотта Рэмплинг), но они, кажется, не способны понять внутреннего надлома девушки. Тем временем, к Земле приближается огромная планета Меланхолия. Астрономы утверждают, что столкновения не случится. Но оно случится, обязательно случится...
После болезненного человеконенавистничества «Антихриста» Ларс фон Триер, очевидно, решил не ограничиваться полунамеками, а высказаться об Апокалипсисе по полной форме, выложив все претензии, аргументы «за» и «против» на стол. Вынесенные в пролог картины сцены столкновения Земли с Меланхолией под музыку Рихарда Вагнера не просто задают настроение, но и сообщают принципиально важную вещь: никаких хэппи-эндов не предвидится, мы все умрем, оставь надежду всяк сюда входящий. Подобная стратегия крайне прямолинейна, но несет в себе очевидный катарсический запал. Режиссер искренен, пусть искренность эта и со знаком минус.
В отличие от своих предыдущих работ, где даже крайне эмоциональные и драматичные события были обрамлены ироничными виньетками, в «Меланхолии» Триер до неприличия серьезен. Понятно, что выбранная тема задает некоторые координаты, выход за которые сошел бы за дурновкусие, но именно датчанину всегда удавалось балансировать на грани между настоящим и мнимым, страшным и смешным, пугающим и притягивающим. «Меланхолия», в этом смысле, больше похожа на философский трактат, многостраничное исследование человеческой души и хранящихся в подсознании каждого эсхатологических ожиданий. Триер здесь не просто серьезен, но и абсолютно классичен. Гениальное дуракаваляние, освоенное режиссером от и до, не находит в фильме должного применения. Его здесь попросту нет. Триер слишком увлечен собственным рассказом о том, что человечество обречено. Нюансы и детали интересуют его не сами по себе, а лишь как составные части единой мозаики. Строго говоря, в этом нет ничего плохого или предосудительного. Статус датчанина давным-давно подразумевал именно такой вид диалога со зрителем. Очевидно, Ларс на него наконец-то решился.
При всей своей мощи и смысловой полифоничности «Меланхолия» едва ли претендует на звание творческого Эвереста режиссера. С другой стороны, после того, как о конце света снял фильм Ларс фон Триер, конец света стал более... предсказуем. Если это когда-нибудь и случится, то, думается, это произойдет именно так, как увидел это датчанин: медленно, величаво, под Рихарда Вагнера.
