«В чем сила, брат?.. Я вот думаю, что сила в правде…»
Главный отечественный правдоруб отечественного кинематографа Юрий Быков после перерыва на обещание бросить кино снял, по сути, очень тонкий фильм. Тонкость – феномен сложный, особенно в мире искусства. Поэтому не всегда работает то, на что рассчитывали. Но тут уж, ребята, сами решайте, работает ли «Завод» на вас.
Хозяин периферийного завода (Андрей Смоляков) объявляет работникам о закрытии оного в связи с банкротством. Работяги в ответ решают не сидеть сложа руки, а взять в плен этого самого хозяина и потребовать в качестве выкупа кучу денег. И в принципе у них все получилось бы, если бы к делу неожиданно не подключилась полиция. Теперь для всех них выход становится реальным только вперед ногами. И тут уж каждый за себя…
На первый взгляд, режиссер осваивает слияние привычной для него социальной драмы с жанром боевика. Поэтому в кадре под зубодробительный музон будут присутствовать драки и перестрелки, перемежающиеся правдоискательными тезисами, вложенными в уста главных героев. И можно было бы подумать, что размышления о судьбе России, аллегорически поданные через ситуацию с заводом, и есть цель Быкова. Но при более пристальном рассмотрении оказывается что цель его несколько иная. И вот какая. Главным драматургическим узлом в фильме является один из работяг – бывший спецназовец Седой (Денис Шведов), который не только придумывает и контролирует всю историю с захватом хозяина, но еще и преследует свои собственные цели, не связанные, как выяснится позже, с деньгами. Ему нужна правда. И в конце фильма мы понимаем, что его поиск правды обходится слишком дорого его коллегам, братьям по несчастью, которых Седой еще и обманул.
Таким образом, правда и обман становятся главным предметом исследования для Быкова. И, похоже, взор его обращен не на абстрактную Россию заводскую, а на себя. Между строк режиссер приходит к выводу о том, что транслировать правду не является профессией и тем более не может служить творческим методом. (Тут мы опустим долгие рассуждения о том, что для любого художника честность – первое и непременное условие, а поэтому заявлять: я честный художник – то же самое, что каша сделана из каши. То есть честность не может быть самоцелью.) И вот, рассуждая чуть менее двух часов о феномене правды, Быков специально киксует, дает фальшивую ноту. Как-то: мужская история о правде сопровождается написанной самим режиссером музыкой, которая под стать то слащавеньким голливудским ромкомам, то бензопильным молодежным угарам вроде «Форсажей». Или еще интересней: бедные работяги курят Marlboro и опаивают сторожа «Столичной» – главным предметом экспорта отечественного алкопрома. Разговаривают они при этом на смеси блатняка с нарочито почвенническими историзмами. Плюс картина, претендующая на поиск истины, при переходе на территорию боевика, должна, по идее, как-то правдоподобно интерпретировать каноны жанра – однако вместо этого в «Заводе» совсем не учитываются, например, рикошеты пуль, пущенных в замкнутом помещении.
Получается, что Быков обнажает собственную уязвимость, сопряженную с банальным правдоискательством как главным творческим двигателем. Ставил ли подобные цели режиссер на самом деле – большой вопрос. Но обильно и не к месту используемые отсылки к балабановскому «Брату» заставляют думать, что Быков именно рассуждает о своем предназначении как режиссера.
Но иначе совсем ерунда получается.
