В 1968 году сомнительная кампания США по защите Вьетнама от коммунистов близилась к своему завершению. Однако сама тема вьетнамской войны не только активно обсуждалась, но и яростно критиковалась. Именно поэтому выход фильма, который стал фактически агитпропагандой, был больше маркетинговым решением, нежели художественным. Шутка ли — из первоначального сценария были вычеркнуты все диалоги между вьетнамскими солдатами. Мол, они не только убийцы и садисты, но еще и бессловесные существа — как звери.
Фильм стал ответом консервативной партии (активным членом которой был и Джон Уэйн) и Пентагона на критику всей военной кампании. Такой крен в сторону политики критики не оценили (например, Роджер Эберт поставил фильму 0 звезд из 4), однако маркетинговый расчет себя оправдал. На полковника Кирби, заявляющего: «Здесь одно судебное разбирательство — пуля», зритель в кино пошел валом. Результат — $32 млн сборов при бюджете в $7 млн.
Эрих-Мария Ремарк писал о поколении солдат, «которые не победили» в Первой мировой. Мартин Скорсезе снял кино о человеке, который тоже участвовал в боевых действиях и тоже не победил. Авторы фильма рассуждают, кем сегодня стал ветеран вьетнамской кампании в обществе: человеком, которому не спится по ночам и который считает, что пригласить девушку в кино на порнофильм — это нормально. Человеком, который общается с семьей в одностороннем порядке. Наконец, человеком, в котором еще жива жажда вершить правосудие. И пусть он не сделает мир добрее и человечнее, но он все же попытается — хотя бы в пределах одного борделя.
Этот фильм показывает еще одну сторону «вьетнамского вопроса». Главная героиня не была на передовой, она не вернулась домой с посттравматическим синдромом. Но ее связь с войной во Вьетнаме очень и очень крепка — каждый день она имеет дело с солдатами, которые возвратились оттуда.
Режиссер Хэл Эшби через глаза Джейн Фонды, широко раскрытые от неопределенности и страха, показывает целый срез общества, которое осталось дома в надежде закрыться и спрятаться. Но эхо войны долетает и сюда — вместе с парализованными солдатами, вместе с ветеранами, которые снимают обручальные кольца и навсегда уплывают в океан.
Режиссер Майкл Чимино решил показать, что война это неминуемая смерть и жестокость. Да, везунчики ее могут откладывать достаточно долго, но в один момент и для них прозвучит роковой выстрел. В общем, самая настоящая «русская рулетка». И сцены с этой самоубийственной игрой проходят красной линией через весь фильм — как и критика бессмысленного насилия. Еще одной метафорой становится собственно сцена охоты на оленя, в которой герой Роберта Де Ниро, уставший от жестокости, намеренно промахивается.
Одни играют в «русскую рулетку», другие пытаются спасти мир, в котором мало что осталось от надежды. Страна, в которой трое закадычных друзей никогда не расставались, стала страной, где их дороги разошлись очень далеко.
Великий Фрэнсис Форд Коппола представил войну как ужасающее путешествие. Путешествие по всем ужасам кровавой бойни.
Фильм начинается с ковровой бомбардировки под песню The Doors «The End» — и это начало пути к тому пределу, за которым уже не остается ничего человеческого. Туда, где под «Полет Валькирий» Вагнера эскадрилья вертолетов разносит деревню, чтобы подполковник мог покататься на шестифутовой волне. Туда, где джунгли в виде тигра нападают на тех, кто ищет манго. Туда, где ЛСД вызывает приступы безумия. Вот только эффект от наркотиков проходит, а безумие — нет. А что же в конце этого путешествия? «Ужас... ужас...».
Первый (и лучший) фильм франшизы о Джоне Рэмбо — история солдата, который после ада войны уже не может вернуться к нормальной жизни. И причин тому множество. Это и сломанная психика — один только взгляд на зарешеченные окна вызывает мучительные воспоминания о плене. И ощущение ненужности («На войне я управлял техникой стоимостью в миллионы долларов, а сейчас не могу устроиться даже парковщиком»). И полное одиночество, ибо даже из армейских друзей никого не осталось. Но при всем при этом умение выживать в любых условиях никуда не исчезло — оно просто дремлет где-то глубоко. И если случается ситуация, которая заставляет это умение проснуться, тогда остается лишь «запастись большим количеством мешков для трупов».
Если одни режиссеры стремились показать, что в войне есть свои и противники, то Оливер Стоун во «Взводе» демонстрирует, какими разными могут быть «свои». Разными они могут быть по отношению к противнику — кто-то убивает врагов во время боевых действий, кто-то стреляет пленнику под ноги, заставляя его беспомощно подпрыгивать, кто-то насилует местных девушек. Но также различается это отношение и друг к другу. Фильм показывает, как война обнажает и обостряет все качества человека. И если на гражданке он, может, и не стал бы убивать своего товарища, то на войне, развязавшей руки и сулящей безнаказанность, — запросто.
Впоследствии Стоун снял еще два фильма о Вьетнаме, однако лишь «Взвод» стал во многом автобиографическим для режиссера, проведшего во вьетнамских окопах больше года (и награжденного «Бронзовой звездой» и «Пурпурным сердцем»).
Стэнли Кубрик не раз и не два критически высказывался о войне. В «Тропах славы» он показал, как одни сражаются за каждый метр земли, а другие — за звания и должности. В «Докторе Стрейнджлаве» посмеялся над «машиной судного дня», которая создана по принципу «ни нашим, ни вашим». Наконец, в «Барри Линдоне» он определил войну как бессмысленное кровопролитие, причины и цели которого никому неизвестны.
В «Цельнометаллической оболочке» режиссер критикует армейскую муштру, которая выпускает не солдат, а убийц. А когда действие перемещается за пределы казармы, на экране разворачиваются события, значительно б
ольшие, чем просто боевые стычки. Это и плюшевые зайцы, под которыми скрываются мины, и дети, которые вместо рюкзака с учебниками носят снайперские винтовки, и марш через дымящиеся руины разрушенного города под песню клуба Микки Мауса.
Поразмышляв о наемниках, которые воюют за деньги, режиссер Джон Ирвин решил рассказать о солдатах, которые вообще не понимают, за что сражаются. Постановщик насыщает фильм антивоенными диалогами, нескоординированными действиями подразделений («дружественный огонь» с американских вертолетов нередко накрывает не только врага, но и своих), заявлениями об уважении к врагу. По сути, фильм становится синонимом бессмысленности войны и командиров, которые желают выслужиться перед начальством. В конце концов, почему нужно бросать целый полк на укрепленную высоту, которая даже не имеет стратегической важности? Потому что это приказ, а приказы не обсуждаются.
Войну начинают политики, но ведут солдаты. И «Высота Гамбургер» — как раз о том, что эти два действия находятся в категорически разных плоскостях.
Моральный дух солдат, которые постоянно находятся на передовой, постоянно нужно поддерживать. И для этой цели лучше всего пригласить радиоведущего — веселого, азартного и яркого. Но самое главное — ни в коем случае не давать ему самому прикоснуться к этой войне, пусть себе шутит где-нибудь в сторонке. Ведь если он захочет не только шутить, но и говорить правду, начальству это может не понравиться. А что делает начальство с неугодными радиоведущими? Прокладывает им маршрут через те места, где их могут убить. Разве может быть доброе утро во Вьетнаме — в стране, где идет война?
Фильм поднимает темы, которые многие режиссеры обходили стороной, сконцентрировавшись на перестрелках и авианалетах. Брайан Де Пальма во главу угла поставил морально-этические вопросы: его интересуют не боевые действия, он значительно больше времени концентрируется на том, что происходит, когда пули не свистят, а мины не взрываются. Например, на эпизоде, когда американские солдаты в ходе разведки похищают девушку-вьетнамку, чтобы вволю с ней поразвлечься, потому что это «хорошо подействует на моральный дух отряда». Нужно ли докладывать начальству о преступлениях, которые совершили соратники? А если не нужно, то почему — из-за того, что они соратники, или потому, что боевые товарищи могут за такое убить?
Результатом стал «неудобный» фильм, показывающий «честь и доблесть» Америки в крайне неприглядном свете. А спустя 18 лет Де Пальма вернется к тем же неудобным вопросам в драме «Без цензуры» — уже на материале войны в Ираке.
Этот фильм раскрывает посттравматический синдром во всей его «красе»: паранойя, навязчивые идеи, искореженная психика, устрашающие галлюцинации — все это в полном объеме присутствует как в голове главного героя, так и на экране. Режиссер Эдриан Лайн не поскупился на образы и метафоры, превратив душевные и психологические метания ветерана войны в нескончаемый кошмар.
И хотя финал расставляет все по своим местам, забыть ужас в глазах гениального Тима Роббинса просто невозможно.
Фильм о войне как о задаче, которую нужно решить. Причем решить максимально быстрыми и простыми способами. А значит, необходимо к ней основательно подготовиться — изучить военную тактику противника, продумать мобильность войск, озадачиться подготовкой личного состава. А главное, найти боевого офицера, который скажет солдатам: «Я не обещаю, что все вернутся. Но вот, в чем я клянусь: на поле битвы я выйду первым. Я не брошу ни одного из вас. Живые или мертвые, мы вернемся вместе».
Показана в фильме и другая сторона — жены, которые ждут своих мужей и больше всего боятся, что однажды к ним постучится человек в форме и скажет: «Ваш муж просил передать, что он любит вас». Наконец, третья точка зрения разворачивает ситуацию на 180 градусов: стоит только показать противнику свою силу, он сразу же отвечает еще большей силой.
Порой война бывает не только с противником в лице конкретного народа. К пыткам и плену могут добавиться война с голодом, с джунглями, от зелени которых в один момент начинают болеть глаза, с бурными реками и водопадами. И несмотря на всю боевую подготовку, часто остается надеяться только на удачу — на то, что побег удастся, на то, что злобные крестьяне убьют твоего товарища, а не тебя, на то, что рано или поздно прилетит военный вертолет, на котором намалеван звездно-полосатый флаг.
Под чутким руководством великого Вернера Херцога Кристиан Бейл в роли летчика Дитера Денглера совершает актерский подвиг. Кстати, к реальной истории Денглера Херцог впервые обратился за девять лет до «Спасительного рассвета» — в документальной ленте «Малыш Дитер должен летать».
Посттравматический синдром у каждого проявляется по-своему. Кто-то, вернувшись с войны, с головой уходит в бизнес, а кто-то каждую ночь видит во сне погибшего товарища. Спайк Ли, известный тем, что часто обращает внимание на расовую дискриминацию, и в этот раз рассуждает на свои коронные темы. Рассуждает через призму участия афроамериканских солдат во вьетнамской кампании. О том, что творилось у них в головах, когда с одной стороны идет военная агитация, с другой — выступает Мартин Лютер Кинг, а с третьей оказывается, что далеко не все вьетнамцы — убийцы и садисты.
В фильме, традиционно для Ли, множество смыслов, но ключевой — в том, что война жестоко травмирует психику. Для одних она становится паранойей и заставляет отвернуться в трудный час от людей после пятидесяти лет дружбы. Другим же она помогает обрести понятие чести и в нужный момент броситься на гранату, спасая близких.
