40-летняя Лиза (лучшая роль в карьере Мэгги Джилленхол), жена добродушного увальня и мать двоих детей-тинейджеров, обнаруживает у одного из своих юных подопечных, пятилетнего Джимми, недюжинный поэтический дар. Героиня, которая и сама пытается писать стихи, обретает цель в жизни: уберечь «нового Моцарта» от бездуховного мира. Поначалу Лиза даже выдает стихи юного гения за свои — кажется, не столько из желания отнять у ребенка конфетку, сколько с целью убедиться, что поэзия в коротких штанишках воздействует на других так же сильно, как и на нее. Вскоре благородный педагогический порыв Лизы перерастает в подобие одержимости.
«Воспитательница» Сары Коланджело обречена на существование в тени одноименной израильской ленты 2014 года, ремейком которой является, но приз «Сандэнса» за режиссуру — неплохое утешение и, в общем-то, адекватная оценка работы над нюансами сюжета, придуманного Надавом Лапидом. Оригинал был чем-то большим, чем социальный комментарий или иллюстрация плавного соскальзывания героини в обыкновенное безумие — благодаря рифме с историей Израиля (от Маккавеев до новейших времен), паре странных, почти по-линчевски жутковатых сцен и нарастающей концентрации на удивление притягательного дискомфорта. Всего этого неместного добра в ремейке нет: в худшие моменты «Воспитательница» выглядит качественным, но все же конвейерным инди, с помощью которого утрамбовывают лайнапы всяческих сандэнсов и которое благополучно пропадает без вести уже на следующий год. Но кое-что свое Коланджело все-таки придумала. Очистив историю от отягощающих ее тропов и задвинув маленького гения на второй план (тогда как в израильской версии камера то и дело пристально вглядывалась в лицо ребенка), постановщица сфокусировалась на Джилленхол, превратив кино в полновесный бенефис актрисы. И та не только блестяще отыграла обязательную программу (запланированный посыл о губительном эффекте навязывания любой, даже самой благородной идеи), но и выдала безжалостно точный портрет разочарованного поколения, которое не тянет на гордое звание «потерянного» и отчаянно ищет себя в тех, кого социальные институты еще не успели научить ходить строем.
Дмитрий Молчанов
