Вас называют и в России, и в других странах «крестным отцом джей-хоррора». Вы согласны с этим определением?
Честно говоря, удивлен, что меня так называют и в России, но я слышал подобное в других странах. Вы знаете, я с этим согласен, но лишь наполовину. В 1990-е годы снималось очень много джей-хорроров, и я – один из режиссеров, связанных с этим жанром. Но, наверное, меня называют крестным отцом, потому что я – самый старший по возрасту из джей-хоррор-постановщиков, тут уж ничего не поделаешь. Хотя гораздо более известны как мастера жанра Хидео Наката, снявший «Звонок» (1998), и Такаси Симидзу, снявший «Проклятие» (2002). Это – более молодое поколение, и, хотя их не называют крестными отцами, мы все дружны.
В ваших хоррорах очень небольшое количество gore-сцен. Вы считаете, что такие сцены могут разрушить атмосферу или на то есть иные причины?
Причина очень проста: я сам не люблю кровавые сцены, ни смотреть их, ни снимать. Чрезмерная жестокость и агрессия – это не мое. С другой стороны, многие герои моих фильмов – это привидения. Будучи мертвыми, они находят способы воздействия в нашем материальном мире, и в такой ситуации дополнительный gore уже не требуется.
Говоря о фильме «Пульс» (2001) – он посвящен эпохе, когда у нас был диалапный интернет и коммутируемый доступ. Как вы считаете, с изменением технологий стал ли фильм менее значимым или же актуальность месседжа не зависит от технического прогресса?
Если говорить о современных технологиях, то, конечно, «Пульс» уже устарел. С другой стороны, способы коммуникации на расстоянии существовали и раньше: радио, телевидение, телефония. Суть страха здесь - в расстоянии, в боязни того, что может оказаться на другом конце провода, и с этой точки зрения основные идеи фильма не изменились. Они универсальны.
Закрывая тему хорроров: ранее вы сказали, что не любите кровавые сцены. А какой у вас любимый фильм ужасов, если не секрет?
Вообще мне нравятся очень многие хорроры, но больше всего – классические японские истории о привидениях. В частности – «Ёцуя кайдан». Это – пьеса театра кабуки, у которой существует несколько экранизаций [речь идет о «Квайдан: повествование о загадочном и ужасном» (1964) и «Ёцуя кайдан» (1965) – прим. Kinomania.ru]. Правда, не знаю, знакомы ли эти картины российскому зрителю, но все они очень страшные.
В последних ваших фильмах «Пока мы здесь» и «Предчувствие» изображена картина потенциального конца света. Какой сценарий Апокалипсиса лично вам кажется наиболее вероятным?
Об этом говорят сами персонажи «Предчувствия»: мир хрупок и может разрушиться в любую минуту. Если подумать, то у конца света может быть очень банальный сценарий, например, когда некий человек, занимающий высокое положение в какой-нибудь стране, нажимает на красную кнопку на ядерном чемоданчике.
А хотели бы вы сами быть проводником для инопланетян, готовящих вторжение на Землю, как в упомянутых фильмах?
Не уверен, что хотел бы стать именно проводником, но если предположить, что на Землю действительно прибыли инопланетные существа в человеческом обличии и с ними можно поговорить, то я бы о многом их расспросил.
Я заметил, что в самых разных ваших фильмах – «Чердак» (2005), «Крики» (2006), то же «Предчувствие» – особое место в кадре занимают зеркала. Они для вас что-то значат или это некая общая метафора?
Мне очень приятно, что вы так внимательно смотрите мои фильмы. Дело в том, что, когда снимаешь фильм, ты воспринимаешь его через камеру. А зрители видят на экране прямоугольную картинку, хотя мир вокруг – объемен и не ограничен рамками этого прямоугольника. Но, к сожалению, камера не может показать все. Поэтому у меня всегда остается некоторое неудовлетворение – хочется показать больше. Конечно, можно по-разному вращать камеру, чтобы показать, что мир существует не только в одной картинке, но и на 360 градусов. Но я предпочитаю использовать зеркало, чтобы показать зрителю, что за его спиной тоже что-то есть, что мир не ограничен рамками камеры. Правда, иногда в зеркале отражается съемочная группа, но я все равно люблю этот прием. А если говорить о хоррорах, то когда зритель смотрит в прямоугольный экран, то он понимает, что это – кино, и не испытывает в этот момент страха. Но задействовав зеркало, а особенно, когда в нем отражается что-то страшное, мы лишаем зрителя зоны комфорта.
События «Пока мы здесь» и «Предчувствия» происходят в одной и той же вселенной, а зритель получает возможность прочувствовать разные оттенки истории, потому что один фильм выдержан в мажорном ключе, а другой – строго минорный. А в чем именно ваш интерес снять две похожие истории в разных ракурсах?
Дело в том, что для меня это совершенно новый опыт. Я уже заканчивал съемки «Пока мы здесь», когда продюсер предложил мне снять фильм в той же вселенной, но уже с другими оттенками и нюансами. Мне это показалось интересным, потому что раньше я подобного не делал, и я задумался, как бы это реализовать. Получилось «Предчувствие» – похожая история, но уже с другим финалом и совсем не оптимистичная. Уже после съемок фильма мне пришло в голову, что его стоило бы выпустить первым, потому что по своей структуре он представляет достаточно ортодоксальный взгляд на вторжение инопланетян с грустным финалом. А «Пока мы здесь» я специально снимал так, чтобы он не выглядел традиционной жанровой кинолентой.
Во многих сайфай-фильмах режиссеры изображают любовь как последнее оружие человечества. Согласны ли вы с этим и считаете ли любовь чувством, уникальным только для людей?
В общем и целом – да. По крайней мере, я хотел бы в это верить. На Землю являются пришельцы, и с этой силой человеку одному не справится, и тогда любовь становится всепобеждающим оружием – это оптимистичный взгляд, конечно, но мне бы хотелось, чтобы так оно и было. Хотя в реальности, наверное, все гораздо сложнее. В Голливуде снимают много крупнобюджетных фантастических фильмов про противостояние инопланетян и земных войск, с масштабными битвами и коллизиями, и в конце земляне побеждают. Но бюджет этих картин не сопоставим с бюджетом фильмов, которые я снимаю в Японии, поэтому моя задача – это показать противостояние конкретных людей.
Как вы оцениваете современное положение японского кинематографа? И можете ли порекомендовать три фильма, которые нужно посмотреть всем гайдзинам?
Сейчас в Японии снимается очень большое количество фильмов – ежегодно выходит порядка 500 кинолент. Бюджет у них небольшой, и далеко не все картины становятся известными, тем не менее выпуск такого количества фильмов – это прекрасно. Основная причина для такого объема кинопродукции заключается в том, что пока в Японии еще есть люди, которым интересно снимать кино. Однако много ли людей хочет смотреть все эти фильмы? Количество зрителей уменьшается, и уже впору говорить о кризисе.
Что касается рекомендаций, то каких-то новых фильмов я вам сейчас назвать не смогу. А из старых – ох, их так много, и я так все люблю. Жаль, что вы мне три дня назад не прислали этот вопрос, у меня как раз было бы время подумать и вам складно ответить [смеется]. Ели брать моих любимых режиссеров, то это, конечно, Ясудзиро Одзу – у него очень много отличных фильмов, и если уж нужно остановиться на каком-то одном, то пусть это будет «Вкус сайры» (1962), который он снял незадолго до смерти. Еще один известный режиссер (он тоже уже скончался) – Нагиса Осима и его работа «Исследование непристойных песен Японии». Тоже очень люблю этот фильм. И третий… Не знаю, насколько он известен в России – Киндзи Фукасаку. Он в 70-е снял «Борьбу без правил» (1973). Конечно, есть еще огромное количество отличных фильмов, но вы так внезапно задали мне этот вопрос, и вот это – первое, что пришло в голову.
Лучшие жанровые работы Киёси Куросавы:
«Исцеление» (1997)
Детективный триллер о серийном убийце под воздействием месмеризма и гипноза превращается в липкое и напряженное повествование, в котором реальность от иллюзии не могут отличить не только персонажи, но и зрители.
«Харизма» (1999)
Стоминутный рассказ о большом дереве, стоящем посреди затерянной в горах лаборатории. Подключая к своей фирменной «иллюзорной» реальности символизм, Куросава сталкивает персонажей и их (полу)правды друг с другом, изящно уходя от односложных ответов.
«Пульс» (2001)
Квинтэссенция технофобии джей-хоррора. В сюжете доминируют призраки и диалапный интернет, саспенс настолько густой, что его можно почитать за эталон, а такой тяжелой атмосферы вы не найдете ни у Хидео Накаты, ни у Такаси Симидзу, ни даже в «Одном пропущенном звонке» Такаси Миике.
«Крики» (2006)
Детектив расследует убийство девушки, но, как ни странно, все улики указывают на него самого. И чем дальше идет расследование, тем запутаннее становится дело. Здесь Куросава снова налегает на смешение реальностей, вещие сны и гнетущую атмосферу. Не самое простое произведение с удивительно богатым послевкусием.
«Пока мы здесь» (2017)
Инопланетяне готовят полномасштабное вторжение на Землю, параллельно собирая принципы и концепции, по которым живет все человечество. Не желая играться с чужими лекалами, Куросава создает прихотливый сайфай, ощетинивающийся то лихими гэгами, то концентрированным драматизмом. Результат экспериментов режиссера лучше всего характеризует эпитет «уникальный».
