Начало фильма резко: ручная камера просто вторгается в столярную мастерскую, впитывает невыносимый визг циркулярки, сварочные искры, запахи праведного трудового пота и древесной стружки. Концовка - как стул работы безалаберного плотника, проломившийся прямо под тобой. Смотреть "Сына" в кинотеатре нельзя: многих укачивает, те, у кого вестибулярный аппарат получше, храпят, с галерки кто-то постоянно пробирается к выходу. Смотреть дома - тоже нельзя: равносильно одиночному дайвингу в стандартной чугунной ванне, можно и не оклематься.
Писано об этой картине немеряно - Каннский фаворит, сенсация, состязание на выносливость, в котором победивший зритель щедро вознагражден всем глоссарием эзотерических учебников, включая обязательный премиальный катарсис. Но участники троеборья по эту сторону экрана будут обмануты в своих субъективных надеждах. Экспозиция "Сына" имеет кривые очертания сучковатого полена, и воодушевленные спорщики тотчас же хватаются за рубанок и ножовку. Столяр-бирюк Оливье берет к себе в подмастерья парня, только что выпущенного из колонии, и некоторые уже ждут, как начнется назидательная резьба по превращению чурбана в нравственного Буратино. Со всеми причитающимися поучениями: читать букварь - хорошо, совать свой длинный нос в дырку настенного холста - плохо. Таких простаков мало; большинству уже известно, что подмастерье отлично знаком с тем, что такое очень, очень плохо, и пятилетний срок он отсидел за убийство сына Оливье. Я сам принадлежал к большинству, уверенному в дальнейшем психологическом рестлинге, в кульминационном высоком регистре со стенаниями и затрещинами, в пространных шлифованных диалогах и новозаветных мотивациях. Но большинство ошибалось наравне с лабухами, записавшими Папу Карло в отцы этому "Сыну".
Картина проста, как правда. Как ДСП, как лист наждачки на голой коже. В ней не предусмотрено вожделенной психической атаки - по той причине, что братьям Дарденн хватает внешнего тела. Тела, которое можно отлупцевать, а можно и вымотать, рассмотреть во всех неприглядностях - с родинками и грязью под ногтями, подростковыми угрями и никотиновой желтизной зубов. Терпеливый зритель сам не замечает, как обескураживающий, неэтично пристальный медосмотр переходит в детальную патогенетику духовных недугов. Как через пристрастные допросы о древесинных сортах, через молча выкуренные сигареты и ровно отпиленные балки, сквозь засохшие параметры и величины проступает безаппеляционный экзистенциализм. Лечению не подлежит. Инкурабельно. И незачем копошиться в мозговой коре и раздражать слезные железы. Тактика такого подспудного зомбирования и вынесения столь нелестных вердиктов даже подлее и изощреннее, чем сенсуальное потрошение у Ларса фон Триера.
Основной и наиболее эффективный тактический ход бельгийских братьев - в их технике, что жестче и проще модного нынче австрийского экстремизма, модного вчера иранского синема-верите и датской "Догмы", модной третьего дня. В общем, о модных поветриях нужно забыть, так как в этой шершавой аскезе уже колышутся тени Брессона и Бергмана. Усвойте, что срывать крышу вам никто не намерен - черепицу вам методично отслоят. Дарденны возведут свою архитектуру кособоких необожженных кирпичей, выделяя всё эмпирическое чем-нибудь дерматологическим. Пустят, короче, бурные потоки под лежачие камни персонажей, занятых делом несказанно тоскливым - наблюдением. В таком состоянии им довольно будет схемы конфликта, мебельного чертежа, и выпячивать морально-этическую дилемму, как в позапрошлом "Обещании", Люку и Жан-Пьеру запрещено. Оливье Гурме, там игравшего энергичного папашу, здесь можно привести в полную неподвижность, одеревенелость, и по капле выжать из него весь березовый сок. Вот тогда чувствительный зритель почует, что сверху поддувает: крыша, что ли, прохудилась...
Особо чувствительным и неверующим скептикам рекомендую посмотреть подряд дарденновскую "Розетту" и, наверное, "Париж, Техас" : последним режиссером, равным бельгийским братьям в извлечении терапевтического шока из каких-нибудь опилок или кварцевых зерен, был именно Вим Вендерс. А лучшей метафорой к результату просмотра будет асфиксия. Да-да, удушение в добросовестно сколоченном зрительском кресле. Совсем как на заднем сидении машины, что вздумал ограбить пугливый подросток с интересом к плотницкому делу... В выдающемся кино, от которого вы ждете изощренных метафор, а оно без затей набрасывает вам удавку на шею.
Оценка (по 5-балльной шкале): 4,5
