Нью-Йорк. Аэропорт. Хищный Фрэнк Диксон из службы безопасности готовится встретить очередной рейс. Намётанным взглядом он определяет потенциальных эмигрантов и контрабандистов. В число нежелательных элементов попадает и Виктор Наворски, на один день прилетевший из небольшой страны Кракожии. Пока он находился в воздухе, там вспыхнул военный переворот и Госдепартамент США прервал с Кракожией дипломатические отношения. А это значит, что паспорт Виктора утратил своё действие. Без него он не может выйти из аэропорта, но не может и улететь домой. Потому он и вынужден коротать дни, складывающиеся в недели, в международном терминале, пока в Кракожии не утихнут страсти...
АМЕРИКА С ДРУГОГО БЕРЕГА
Мужчина и женщина, обещания и ожидания, снег и джаз. Скверные предубеждения и симпатичная наивность, маленький человек и грозная система, томящиеся нравы и величие покорности. На этих классических кинематографических ценностях главенствующими персонами американского мейнстрима воздвигнута неожиданная трагикомедия — об Америке, блестящими глазами её гостей, званных и не очень. Режиссёр Стивен Спилберг и снявшийся у него в третий раз Том Хэнкс, очевидно понимающие друг друга с полуслова, решили застать свою родную страну в том месте, где с неё можно срисовать социальную модель. Наиболее остро, и вместе с тем обаятельно и трогательно, модель эта представляется извне, застигнутая в один из дней, грозивший стать огромным событием в жизни простого человека из восточноевропейской страны-малютки Кракожии. Судя по всему, находится это киношное государство где-то между Болгарией и Венгрией, во всяком случае в те широты нас отсылают реплики персонажей (в частности, второплановый Валерий Николаев). В этом определённо есть нечто чаплиновское — в строгой условности, когда точно понимаешь о чём или о ком ведётся речь, но вслух автор этого не говорит (Аденоида Хинкеля в "Великом диктаторе" вспоминаем). Тут, скорее всего, мы идентифицируем Балканы с их межэтническими войнами 1990-х.
Америка в исконности своей государственности — держава приезжих, эдакая планета инопланетян, где всё чужое по отдельности, но вместе — абсолютно своё. Совершенно не приходится удивляться, допустим, газетным исследованиям, докопавшимся до того, что кандидаты в президенты США на выборах 2004-го года Джордж Буш-младший и Джон Керри оказываются родственниками в шестнадцатом колене. Виктор Наворски в "Терминале" представляется гораздо большим американцем, чем герой Стэнли Туччи, его недруг из службы безопасности аэропорта. Как он смекалисто адаптируется к свалившимся на него неприятностям. Как он учится взаимодействовать с действительностью, смирившись с положением вещей. И как он законопослушен, в конце концов. Он герой ситуаций спонтанных, и победитель над ситуациями подстроенными. Своей неподдельностью и патриотизмом Наворски подкупает мгновенно. Казалось бы, приехал в Нью-Йорк на денёк по одному глубокомысленному душевному поводу. В Нью-Йорк, проглатывающий самого подготовленного интуриста. И когда он за стеклом аэропорта, сотня метров перед выходом из терминала растягивается во времени на недели близкого знакомства со служащими аэропорта и вращающимися вокруг да около пассажирами. Кстати, одной из них (девушка, которой Виктор неловко помогает закрыть чемодан), была дочка режиссёра Саша Спилберг. Запоминается 85-летний индус Кумар Паллана, играющий пугливого полотёра Гупту. Знаете, он также врезается в память, как и практически в любой своей мимолётной эпизодической роли наш Владимир Басов.
Раз уж к Индии нас переадресовывает Гупта, то трудно не упомянуть с эзотерической точки зрения о том, что закреплённые в 1930-х годах лирико-комедийные мотивы Фрэнка Капры в картине Стивена Спилберга очень твёрдо стоят на ногах знаменитых древнеиндийских джатак — о чистых сердцем, не склонных к дурным деяниям, в беду попавшем человеке, особенно достойном сострадания добрых, глупости, как корне всех несчастий. Или стихотворных сутр о мудрых, сдержанных телом, и так далее. А герой Тома Хэнкса действительно сдержан, не в пример стюардессе Амелии, в её роли просто расцветает Кэтрин Зета-Джонс. Она — радуга этого фильма. Да, тепло симпатии, почти перерастающей в роман, образуется в их отношениях. Но и тут Спилберг верен своему оригинальному авторскому почерку. Оказывается, за один фильм не меняется характер женщины. И если она предупреждает, что с ней лучше не связываться, то может стоит прислушаться? В "Терминале" все до самого финала не изменяют своим привычкам и принципам. В этом наша реальность — пробивать себе дорогу, не подстраиваясь под окружающих, не придумывать из себя кого-то другого. Хотя в сказочном жанре Спилберг легко погружал своих героев во власть исключительно фантастического воображения и всеспасающей фантазии. Даже в чистой по жанру мелодраме "Всегда" режиссёр не удержался и помог разлучённым влюблённым, пригласив им в помощники ангела в исполнении Одри Хепбёрн.
Но тут всё по-честному. Французская школа экранных лав-стори о "мужчине и женщине" отдыхает, Клод Лелуш нервно покуривает в сторонке. Сентиментальность и романтизм напоминают профессиональный каприз по старомодному канону, живущему очень глубоко и сыто в большинстве зрителей разных групп и возрастов, но просыпающемуся слишком редко. Лишь когда прозвенит особый звонок настроения, на который, как под гипнозом, публика пойдёт в кинотеатры, чтобы в кои-то веки вспомнить, для чего они были придуманы на самом деле — для удовольствия от искусства доставлять удовольствие. И все эти слова про "Терминал", новую страницу в фильмографии Спилберга. Ну и с комической точки зрения, это новая страница в лингвистике. Если эсперанто — искусственный язык, придуманный польским врачом Заменгофом на основе грамматики западноевропейских языков, то славянофильская абракадабра сценариста Саши Гервази, на которой изъясняется Виктор Наворски (однако читает он русскую кириллицу), — это карикатурное эсперанто на восточноевропейский лад. Надо отдать должное Хэнксу, ведь на протяжении всех двух часов он разговаривает с сильным акцентом, ни разу не перейдя на чистый английский. Он вспомнил свой первый дар, именно комедийный, с которого начинал в 1980-е кудрявым ребячливым парнишкой, однако, в его около-полтинник это смотрится уже солиднее, чем у того же Кэри Гранта в хичкоковских экзерсисах. И так хочется оказаться на месте его Виктора Наворски. Так хочется повертеться именно в "его" Америке. Что, мечтать не вредно? Да нет, вредно не мечтать.
