У тихого шизофреника Оуэна Милгрима (исхудавший Джона Хилл), с некоторых пор переставшего принимать пилюли, на носу визит в суд: чтобы спасти репутацию семьи (его папа — представитель нью-йоркской бизнес-элиты), парню придется лжесвидетельствовать в пользу брата Джеда (Билли Магнуссен), обвиняемого в харрасменте (причем в довольно извращенной форме). Но это лишь одна из бед Оуэна, выбравшего жизнь вне семьи и участь офисного планктона, еле сводящего концы с концами. Он не находит себе места, тяжело переживает добровольное (но, по его мнению, неизбежное) отшельничество, страдает от одиночества и опасается визитов своего несуществующего брата Гримссона, из-за которых десять лет назад и загремел в психушку. Гримссон утверждает, что Оуэн — часть важного вселенского замысла: ему уготовано спасти галактику. В итоге парень решает присоединиться к добровольцам, на которых фармацевтическая компания испытывает комплекс из трех препаратов, который должен исцелить все душевные раны пациентов без всяких психиатров. Среди подопытных оказывается Энни Ландсберг (Эмма Стоун) — девушка, измученная комплексом вины за гибель сестры и регулярным употреблением одного из тех самых трех препаратов. Оуэн, который прежде не раз видел Энни в разнообразной рекламе, решает, что она имеет прямое отношение к его миссии по спасению галактики. Но их связь оказывается еще более странной, а процесс тестирования препаратов, само собой, пойдет не так, как было запланировано.
«Маньяк», поставленный режиссером первого (и лучшего) сезона «Настоящего детектива», а также свежеиспеченным постановщиком следующей части Бондианы Кэри Фукунагой, формально является ремейком одноименного норвежского сериала 2014 года. Однако на деле писатель Патрик Сомервилль, занимавшийся адаптацией, ушел от оригинала довольно далеко. Возможно, даже слишком далеко. Исходное шоу было байкой о внезапно сбрендившем бедолаге, который уже больше года живет в мире своих фантазий, но по сути норвежский «Маньяк» оказался чередой пародий на ряд жанров и штампов, замаскированной под трогательную историю об одиночестве с притянутым за уши анхэппи-эндом. Сомервилль и Фукунага не удержались от соблазна проехаться по штампам жанрового кино, но этим не ограничились и организовали такой сеттинг, что возникают сомнения, что хотя бы один кадр «Маньяка» имеет отношение к более или менее реальному, знакомому нам миру.
Да, действие происходит в наши дни, но мир, который нам предложено считать реальным, выглядит как 2018 год в представлении, скажем, Филипа К. Дика. Здесь читают «Дон Кихота», исполняют "Every Breath You Take", цитируют Спинозу и Блейка — словом, маркеров, приближающих антураж к реальности, вроде бы хватает. Но в сегодняшнем дне ездят на тачках из 70-х и 80-х, кругом старомодная неоновая и голосовая реклама (будто в «Бегущем по лезвию» для бедных), а эксперимент с препаратами контролирует слетевшая со своих магнитных катушек допотопная ЭВМ, недвусмысленно намекающая на HAL 9000. Синефильских отсылок тут тоже предостаточно — чего стоят одни только жертвы предыдущих испытаний, которых циничные экспериментаторы называют «МакМерфи».
Собственно, с оглядкой на великое психотропное прошлое американской контркультуры «Маньяк» и придуман — конечно же, с фигой в кармане, но и с неподдельной любовью к мечтателям-предшественникам, будь то Кизи, Дик или Кубрик с Кларком. И все бы хорошо, но темпоритм, выбранный Фукунагой и Сомервиллем, способен измотать и в итоге убаюкать даже видавшего виды зрителя — складывается впечатление, будто авторы не столько демонстрируют свои замысловато визуализированные идеи, сколько любуются ими сами. Хилл и Стоун, бросаясь в эту пучину страстей с мрачной решимостью и лихорадочным энтузиазмом соответственно, делают все от них зависящее, чтобы оправдать необходимость в 10 эпизодах там, где вполне хватило бы двухчасового полного метра, но их стараний не всегда достаточно. Нагромоздив друг на друга несколько ложных реальностей и передавая приветы всем подряд — от Формана с Кизи до Вачовски с их «Матрицей», — Фукунага и Сомервилль транслируют довольно банальные истины: нет ничего сильнее и страшнее материнской любви, себя можно и нужно простить, «о одиночество, как твой характер крут» и т. п.
Наверное, со всей этой симпатичной неразберихой эффективнее (и, возможно, эффектнее) справился бы другой творческий тандем — Кауфман/Гондри. С другой стороны, грех жаловаться на «Маньяка» в год, когда хорошим сериалом считается «Джек Райан», а «Острые предметы» и вовсе представляются лучом света в темном царстве. Да и шизофрения по-прежнему в цене — вне зависимости от того, американского она производства или норвежского.
