Великий сыщик Эркюль Пуаро (Кеннет Брана) вышел на пенсию и коротает дни в Венеции, где его пытливый ум занимают лишь выпечка да прогулки. Покой бельгийского детектива в канун Ночи всех святых нарушает знакомая писательница Ариадна Оливер (Тина Фей): она приглашает Пуаро на спиритический сеанс с целью разоблачить невероятно талантливую женщину-медиума (Мишель Йео). Разумеется, мистический перформанс заканчивается убийством, вынуждая сыщика вновь заняться ремеслом, в котором ему нет равных.
Кеннет Брана продолжает ворошить библиографию Агаты Кристи, снимая самого себя в образе одного из самых известных литературных детективов. По сравнению с египетскими приключениями месье Пуаро, «Призраки в Венеции» отказались от чрезмерной размашистости и излишней драматизации. Классическое убийство в одном здании с ограниченным числом подозреваемых дополняют эмоциональные конфликты, которые очень любит постановщик, и легкий налет мистики с сопутствующими жанровыми бонусами: Брана не стесняется выбирать ракурсы а-ля гоустстори 1980-х и даже подкладывать зрителю джампскейр. Аккуратненький, но тем не менее.
Детективная коллизия в этот раз оказалась достаточно простой, чтобы ее во время просмотра разгадали даже те, кому не посчастливилось открывать томик с надписью «А. Кристи» на корешке. Что лишь добавляет фильму шарма: да, любители пошевелить серыми клеточками назовут имя убийцы минуте к пятнадцатой, однако классика на то и классика. Режиссер же получает больше возможностей поиграть с формой, не концентрируясь на дополнительных отвлекающих маневрах и шекспировских страстях. Допросу сопутствует параллельный монтаж с резкими переходами, а сомнения великого детектива в собственном мировоззрении (и даже рассудке) выливаются в долго и старательно нагнетаемый саспенс — Брана, конечно, не Марио Бава, но старается использовать имеющийся инструментарий по максимуму.
Мистические оттенки не только добавляют пикантности камерной детективной зарисовке, но и идут дальше, формируя глобальную конфронтацию: факты против предрассудков, разум против веры, рационализм против религии. Важным здесь кажется не столько определение сторон-антагонистов, сколько причины и бэкграунда, что привели персонажа к той или иной позиции. Тот же Пуаро элегантным движением перчатки отвергает любые намеки на сверхъестественное — и даже не потому, что зарабатывает на хлеб с икрой ремеслом рациональным, а потому что прошел две войны и раз и навсегда для себя решил, что Бога нет.
За проработанной формой герои и злодеи экранизации выглядят бледновато: персонажи сделаны нарочито двуличными, но даже их дуализм упирается либо в функциональность, либо в характерную движущую черту, которая вполне может заменить им имя и фамилию. Порой возникает ощущение затянувшегося Хэллоуина, в котором единственным живым человеком оказывается Эркюль Пуаро, в то время как все остальные — подобия призраков, которые слились с собственной маской и праздничным нарядом, а то и вовсе мертвецы, явившиеся при всем честном народе в ночь, когда граница между мирами истончилась донельзя.
Отдельными вкраплениями мелькают брошенные вскользь авторские ремарки, мотивы любви (преимущественно несчастной) и надежды на будущее — особенно для юных персонажей. Основная же функция детектива — не расследовать преступление, а быть честным развлечением, и с ней «Призраки в Венеции» успешно справляется. Пожалуй, даже лучше, чем их собрат в 2022-м.
