Анджелина Джоли сыграет легенду оперы Марию Каллас

31 декабря 1999 года, швейцарские Альпы. В роскошный отель съезжаются разнообразные богатеи, желающие хорошенько расслабиться, встречая Новый год. Управляющий Копф (Оливер Мазуччи) изо всех сил стремится держать ситуацию под контролем, однако, чем ближе к полуночи, тем больше у него забот. Вокруг мельтешат русские бандиты, итальянская порнозвезда, финансовый махинатор и сбежавший пингвин — но Копф готов сделать все, чтобы встреча Нового года стала для гостей незабываемой. Премьера «Дворца» состоялась в рамках внеконкурсной программы Венецианского фестиваля, и новая работа Романа Полански практически единогласно была встречена критиками в штыки. Если отвлечься от переходов на личности (связанных с секс-скандалом 1970-х годов), то сколько-нибудь содержательные претензии связаны в основном с тем, что фильм населен неприятными персонажами, а юмор в нем не только плоский, но и натужный. Такого рода критика, однако, бьет мимо цели, поскольку «Дворец» начисто лишен каких-либо претензий на психологическую глубину или масштабный социальный комментарий. Это в намного большей степени фестиваль эксцентрики и моментальный снимок конкретного исторического момента, нежели сатира на классовое расслоение. А в качестве комедии легкого гротеска «Дворец» работает бесперебойно. Сценарий постоянно подкидывает Копфу и его команде все новые задачи, от банальных поисков подходящего номера и организации праздничного стола до шпионской операции с трупом одного из гостей. В предновогодней суете Копф мастерски решает проблемы ярких и забавных, пусть и зачастую отталкивающих персонажей, вроде истеричной Маркизы (небольшая роль Фанни Ардан) или хама-афериста Билли Краша, прекрасно сыгранного Микки Рурком. Многие постояльцы отеля действительно выведены почти карикатурными типажами, однако гиперболы и контрасты здесь хорошо работают благодаря не только актерской игре, но и общей иронической тональности, точно выдержанной режиссером. Кроме того, «Дворец» неплохо передает атмосферу уходящей эпохи. По телевизору показывают последнее обращение Бориса Ельцина и клипы Лу Беги, а все вокруг обсуждают «проблему 2000» и потенциальный технологический апокалипсис. Через утрированные образы гостей отеля Полански высмеивает не столько конкретных людей (хотя у некоторых персонажей явно есть реальные прототипы), сколько распространенные в элите социальные типажи. При этом юмор во многом построен на контрасте между эксцентричными постояльцами и невозмутимым Копфом. К тому же окружающие его люди напрочь лишены даже намека на самоиронию, из-за чего их запросы и претензии нередко порождают комический эффект. «Дворец» изобилует нелепыми, но вполне жизненными казусами (от травмы на горнолыжном спуске до смерти во время оргазма), которые идут нарастающей чередой, чтобы завершиться праздничным салютом и грандиозной попойкой. Стоит особо отметить работу художников по костюмам: экстравагантные наряды богатых и знаменитых гостей составляют важную часть визуального ряда. В кадре то и дело мелькают бриллианты, блестки и яркие цвета, гармонирующие с обстановкой фешенебельного отеля, стены номеров которого увешаны картинами в духе абстракционизма. Так что если воспринимать «Дворец» в качестве бесхитростной комедии, а не искать в нем многослойных подтекстов, то новая работа Полански выглядит пусть непритязательной, но безусловно стильной и пронизанной хулиганским весельем — здесь высмеивают всех, а не только привилегированных и популярных.

Специалист по нестандартным байопикам Пабло Ларраин («Джеки», «Спенсер», «Граф») опубликовал в сети первые кадры из своего нового биографического фильма «Мария», на которых Анджелина Джоли предстала в образе легендарной оперной певицы Марии Каллас. Производство байопика идет полным ходом (разумеется, с разрешения бастующей Гильдии актеров): съемки пройдут в Греции (Каллас — американка греческого происхождения, и ее дебют на оперной сцене состоялся в Афинах), Париже, Будапеште и Милане. Весь съемочный период займет восемь недель. «Мария» расскажет о последних днях жизни дивы, которые она провела в Париже в сентябре 1977 года. В последние годы жизни Каллас практически не появлялась на публике: она умерла в своей парижской квартире в возрасте 53 лет от дерматомиозита — редкого заболевания соединительной ткани и гладкой мускулатуры. Сценарий написал Стивен Найт. Помимо Джоли, в «Марии» снимаются Пьерфранческо Фавино, Альба Рорвахер, Халук Бильгинер, Коди Смит-МакФи и Валерия Голино. В российский прокат фильм выпустит компания «Экспонента».

Аугусто Пиночет (Хайме Вадель), изнуренный 250-летний вампир, пытается тихо сгинуть в небытие в семейном доме. Но покинуть бренный мир для бессмертного кровососа оказывается непросто: дети, как стервятники, требуют реликвии, продажи которых хватит на безбедное существование, супруга Лусия (Глория Мюнхмайер) просит обратить ее в вампиршу и начать кровавые похождения заново, а тут еще некстати объявилась молодая французская бухгалтерша Кармен (Паула Лухзингер), грозящая вновь пробудить волю к жизни. Пабло Ларраин родился через два года после прихода Пиночета к власти и через год после того, как Серхио Ортега написал «El pueblo unido jamás será vencido». После надрывного «Нет» и экспериментов с формой байопика на заморских землях («Джеки» и «Спенсер») чилийский постановщик вновь обращается к наследию родной страны, но уже с холодной головой. Драпировка исторического прошлого жанровыми элементами — вообще признак выздоравливающего социума: требуются годы психологической реабилитации, чтобы национальное культурное поле сместилось в сторону от великих побед и/или бесславных страниц. В вопросе формы Ларраин намеренно привязывает себя к опорным столбам: на протяжении всего хронометража «Граф» обращается к «Носферату» Мурнау и — в меньшей степени — к «Страстям Жанны д’Арк» Дрейера. Монохромная картинка, почти несмолкающая музыка, экспрессивная жестикуляция и растянутые созерцательные сцены — те самые столпы — удерживают контрастные диалоги (столь же театральные, сколь и пестрящие обсценной лексикой), легкий флирт с расчлененкой и без труда считываемые посылы. Местами, впрочем, чилиец заигрывается: «Граф», как и его «герой», всеми силами оттягивает появление финальных титров, и к концу появляется ощущение, что минут 10 можно было без зазрения совести оставить в монтажной. В Венеции фильм вампирскими клыками ухватил приз за лучший сценарий, и именно в пересказе его история выглядит любопытнее всего. Несмотря на обилие элементов, их сумма не насыщает. Поклоны классике выглядят уставшими и к финалу только что не хрустят позвонками. Сатира вроде бы плюется едкой слюной — досталось и политикам разных стран, и местной католической церкви, — но держится в рамках приличия и словно стесняется сатирить по-настоящему. Размозженные молотом лица, пульсирующие сердца и гипетрофированные чавкающие звуки словно одолжили у французских коллег из начала нулевых: рядом с реликтами, доставшимися «Графу» от Мурнау, gore лишь усиливает ощущение экспозиционности и музейности происходящего. Этому эффекту способствует и чарующий голос рассказчицы Стеллы Гонет. У картины, безусловно, есть клыки, но они такие же затупившиеся, как у упыря Пиночета. А вот простецкий посыл, наоборот, интригует: не обращайте внимания на кажущийся уничижительным эпитет. Финальная точка Ларраина — в бессмертности зла: можно плюнуть Пиночету на гроб и вновь сделать политический крен влево, но со смертью кровавых диктаторов не умрут ни их душераздирающие методы, ни их губительные идеи. Если ранее в фильме Ларраина тянуло подушнить, то эту мысль он разворачивает без эстетства, по-пролетарски: и с драматургической, и с художественной точки зрения. Однако за простотой скрывается рефлексия: наблюдения не умозрительные, а прожитые, и этот опыт неизбежно интернационален.