Изабель Юппер — в экранизации нуара Джеймса Хэдли Чейза

В интервью JoBlo режиссер Нил Бломкамп рассказал, каким мог быть сиквел «Робокопа» под названием «Робокоп возвращается» (RoboCop Returns) в конце 2010-х. Бломкамп тогда должен был занять режиссерское кресло проекта, но в августе 2019-го ему пришлось выйти из игры — не совпали рабочий график постановщика и планы студии MGM. В итоге после ухода Нила сиквел поставили на паузу, и теперь возрождением франшизы занимается Amazon Prime Video — запланированы полнометражный ребут и новый сериал. Изначально предполагалось, что «Робокоп возвращается» станет прямым продолжением «Робокопа» 1987 года, игнорирующим два сиквела и ремейк 2014 года, снятый Жозе Падильей. Более того, Бломкамп сообщил, что собирался полностью стилизовать сиквел под оригинальный фильм, скопировав режиссерскую манеру Пола Верховена: «Я планировал фактически имитировать режиссерский стиль Пола Верховена. Я хотел, чтобы у зрителя возникало ощущение, будто все происходит на следующий день. Например, если бы Дик Джонс выпал из окна в понедельник, то сиквел начался бы со вторника. Буквально на следующее утро. Так что это было бы прямое продолжение в том же стиле». Любопытно, что ранее у Бломкампа сорвалась постановка пятой части «Чужого». Похоже, с культовыми сай-фай-франшизами Нилу лучше вообще не связываться — все сиквелы за авторством невезучего режиссера остаются на бумаге, а их разработка оказывается напрасной тратой времени и сил.

ПЕССИМИЗМ ПРОГРЕССА Фильмы Пола Верховена стали классикой сай-фая: они весьма правдоподобно изображали технологии ближайшего (а теперь уже и наступившего) будущего — от «умного дома» и плазменных панелей до автомобилей под управлением ИИ. Но, при всем внимании к гаджетам и хай-теку, в этих работах прослеживается достаточно пессимистическая концепция прогресса. Еще в своем первом англоязычном фильме, историческом экшене «Плоть + кровь», Верховен показал, что передовые знания далеко не всегда побеждают грубую силу и суеверия. А в его сай-фае технологический скептицизм пронизывает весь сюжет. Например, в «Робокопе» наука позволяет дать человеку новую жизнь, скрестив его с машиной, однако даже люди, своими руками создавшие уникального гибрида, не способны контролировать собственные разработки. В свою очередь, «Невидимка» исследует проблему того, как новейшая технология пробуждает в человеке низменные желания. «Звездный десант» изображает общество, освоившее межпланетные перелеты и телепатию, но проникнутое насквозь архаичными идеалами. Прогресс, говорит нам Верховен, неизбежен, однако его плоды не столько изменяют человеческую природу, сколько дают людям все более изощренные возможности убивать друг друга. ЛИЧНОСТЬ КАК ПРОЕКЦИЯ ПАМЯТИ Еще одна сквозная для нескольких работ Верховена тема — вопрос о том, как человеческая психика конструирует личность. Или, говоря словами героя Арнольда Шварценеггера из «Вспомнить все», «если я — не я, то кто же, черт подери, я?» Ответ Верховена таков: наша идентичность создается благодаря нашей памяти. Это не такое уж и тривиальное наблюдение, как может показаться. В мейнстримной фантастике — от «Матрицы» до «Я, робот» — человечность связана прежде всего с идеей свободы воли. Между тем в «Робокопе» Верховен на примере того, как киборг Алекс Мерфи, вспомнив о своей прошлой жизни, решает действовать вопреки приказам создавшей его корпорации, очень ярко показал, что именно память о нашей личности задает параметры свободного выбора. С еще большей выразительностью Верховен обрисовал эту концепцию во «Вспомнить все». Главный герой фильма Дуглас Куэйд — фейковый персонаж, созданный для решения лишь одной задачи: поймать лидера повстанцев на Марсе. «Ты никто, пустое место, сон», — говорит ему злодей Вилас Кохаген, и он совершенно прав: ведь Куэйд не помнит, что на самом деле он — Хаузер, верный слуга марсианского диктатора. Но далее Верховен показывает, как Куйэд отказывается стирать память о своей ненастоящей жизни и превращает ее в реальность, бунтуя против своих хозяев. Иными словами, даже руководствуясь ложной памятью можно сделать морально правильный выбор — и наполнить доселе пустое сознание реальным жизненным содержанием. Задолго до того, как маститые режиссеры вроде Кристофера Нолана поднимут схожие темы в «Мементо» или «Начале», Верховен исследовал пластичность памяти и ее ключевую роль в формировании нашей идентичности. А заодно и предвосхитил идею реальности как виртуальной симуляции. Заметная часть сюжета «Вспомнить все» вертится вокруг того, что вся шпионская миссия Куэйда на Марсе может оказаться не более чем адаптированным под его вкусы игровым сценарием, призванным раскрасить серые рабочие будни. КРИТИКА АВТОРИТАРИЗМА Третья большая тема, пронизывающая фантастику Верховена — проблема сохранения свободы перед лицом авторитарной власти. В то время как антиутопии того времени обычно изображали источником опасности тоталитарное государство («Бразилия», «1984») или сверхмощный ИИ (как в «Бегстве Логана»), Верховен показал, что куда более реалистичные риски связаны с неограниченным ростом влияния корпораций, присваивающих все больше полномочий, чтобы получать как можно больше прибылей. Лучше всего этот образ будущего показан в «Робокопе», где мегаполис Детройт (некогда процветающая столица автопрома) находится на грани банкротства и вынужден согласиться на передачу полицейских функций частным структурам. А рыночная логика диктует сокращение издержек, и, если позволяют технологии, людей вполне можно заменить послушными роботами. Что интересно, сценаристы оказались правы: в начале 2010-х Детройт действительно стал банкротом и пережил массовый исход жителей, опасающихся жить в городе, который захлестнула уличная преступность. Во «Вспомнить все» покорением Марса управляет огромная корпорация, установившая монополию на добычу полезных ископаемых (и подачу кислорода), что позволяет ей навязывать свои правила колонистам. Наконец, в «Звездном десанте» Верховен обошелся без злодейских корпораций, но все же очень рельефно обрисовал общество, проникнутое корпоративным духом милитаризма. Армия в мире будущего выступает как стрежневой институт, и полный набор прав доступен лишь тем, кто готов пройти военную службу. А весь сюжет о войне человечества с гигантскими жуками Верховен использовал для того, чтобы продемонстрировать вопиющую ограниченность общества (пусть и технологически продвинутого), где единственной добродетелью становится военная доблесть. Перечисленные темы, конечно, не исчерпывают смысловые пласты, заложенные в фантастике Пола Верховена. В том же «Звездном десанте» заметна постироничная критика фашистской героизации войны, а в «Робокопе» — религиозные аллюзии, связанные со смертью и воскрешением Христа. Однако именно вопросы памяти, критика корпоративизма и скепсис в отношении прогресса образуют постоянный фон для верховенского сай-фая. И одна из главных заслуг режиссера заключается в том, что он в своих фильмах предугадал многие ключевые тренды фантастики 1990-х и 2000-х, от увлечения виртуальными мирами до превращения корпораций в исчадия вселенского зла.

Париж, 1935 год. Две подруги едва сводят концы с концами в съемной квартире. Начинающая актриса Мадлен (Надя Терешкевич) не может получить приличную роль, а адвокат Полин (Ребекка Мардер) — отыскать достойного клиента. Судьба дарит им неожиданный шанс проявить себя, когда Мадлен обвиняют в убийстве именитого кинопродюсера Монферрана (Жан-Кристоф Буве). Вместо того чтобы доказывать невиновность, актриса и адвокат, наоборот, решают разыграть водевиль в зале суда и стать знаменитыми. Не секрет, что Франсуа Озон блестящий стилист и киноман. Практически любой его фильм легко разбирается на отсылки и источники вдохновения из истории кинематографа. «Мое преступление» — не исключение. Ретродетектив об убийстве продюсера быстро превращается в авантюрную комедию дель арте, где все не то, чем кажется, а смерть — лишь повод для потешной шутки. Поскольку действие «Моего преступления» разворачивается в 1930-е годы, Озон не мог обойтись без стилистических отсылок к классике — Жану Ренуару и Марселю Карне. Но больше всего фильм напоминает озоновский же мюзикл «8 женщин», где хитрые авантюристки вертят мужчинами как хотят, надеясь обрести богатство и любовь. Неслучайно на втором плане в «Моем преступлении» появляется Изабель Юппер в роли эксцентричной актрисы немого кино, чья карьера с приходом звука закатилась, а Мадлен и Полин черпают вдохновение для своей аферы в фильме Александра Эсве и Билли Уайлдера «Плохая кровь» с Даниэль Дарье — обе актрисы играли в популярном мюзикле Озона. Условность и нереальность происходящего задается режиссером с первых минут. Героини как будто прекрасно знают, что они внутри фильма, поэтому говорят и действуют соответствующе. Насмотревшись авантюрного кино, Мадлен и Полин воспроизводят драматические и сентиментальные сюжеты в жизни. Убийство продюсера становится отправной точкой для веселой игры двух подруг. Распознать, где правда, а где вымысел в «Моем преступлении» не всегда возможно, потому что Озон как бы подыгрывает своим героиням, скрывая факты либо подавая их под разным углом. Как в «Расёмоне», смерть Монферрана показана в различных трактовках персонажей фильма. Парижане в фильме страдают от синефилии, они падки на актеров, жаждут зрелищ и высоких чувств. Каждый хочет представить преступление как спектакль и пышную трагедию, но никого не интересует, что же произошло на самом деле. Главное, чтобы картинка получилась красивая. Веселый и непринужденный карнавал «Моего преступления» может сперва показаться милой безделицей, снятой Озоном из чистой любви к старому кино. Однако за ней скрывается меланхоличная история о постправде и мире, в котором действительность больше не востребована публикой. Под видом борьбы за права женщин Мадлен и Полин разыгрывают невероятную аферу и добиваются славы и денег (явная отсылка на недавние процессы MeToo). Народ же рад поверить им, ведь их история так красива, прямо как в кино.